– Всё поменялось. Мы поменялись местами – не находите? – Слова выплёскивались толчками из горла, будто кровь из разорванной вены. Я едва успевала переводить дух и осознавать. – Теперь вы хотите, чтобы Паулине дер Энтин стала вашей женой. А я не желаю стать только сосудом, из которого вы вычерпаете всё, что вам нужно. Не желаю ложиться жертвой на алтарь вашего честолюбия. И требую соответствующего отношения! Раз уж я ваша невеста.

Я едва удерживалась, чтобы не коснуться пальцами пульсирующих губ. И дыхание билось в груди, никак не желая успокаиваться.

– Моё честолюбие ни при чём! – Хилберт снова качнулся ко мне. – Стражи слабеют. Пустошь скоро выплеснется через стену гор. А вы говорите мне о честолюбии…

– Вы мне тоже говорите о многом, что было давно и не имеет теперь значения. – Я атаковала шагом навстречу. – Об ошибках, вспоминая которые мы ничего не исправим. Ничего! Только будем терзать друг друга, мучить новыми обидами, замешанными на старых. Которые давно протухли. Вот даже сейчас. Вы не хотите мне верить, хоть я не виновата! И вы это понимаете.

Чёрт, как же тяжело дышать… Как хочется схватить его за грудки и тряхнуть – и пусть он даже не пошатнётся от моих усилий. Голову ощутимо кружило – наверное, мой предел выносливости близок.

– Прошлые ошибки привели к большим бедам, – немного спокойнее проговорил Хилберт, но голос его всё ещё вибрировал от ярости. Или ещё от чего? – Может, и сегодняшний случай – это их отголоски.

Он отворачивался от меня нарочно и хотел, видно, не смотреть, но никак не мог отвести взгляда. Я ясно чувствовала те усилия, с которыми ему приходится смотреть куда-то ещё. Хотя бы иногда.

– Как бы то ни было, когда вы вспоминаете их, вы мучаете и себя, и меня. Потому мне и правда было бы проще сбежать, чем терпеть всё это, хоть я и не сбегала. Проще кинуться с башни Волнпика, чем жить там. Но я согласилась стать вашей женой, хоть могла отравить вам жизнь гораздо сильнее! И я всё ещё могу это сделать, если вы продолжите вести себя так же отвратительно.

Я всё-таки коснулась губ, ещё ощущая на них непривычный вкус и следы грубых прикосновений.

– Проще… Не всё даётся просто. Многое нам приходится преодолевать. – Хилберт вцепился пальцами в ворот рубашки и дёрнул его, едва не порвав. – Наступать себе на горло и бороться каждый день с тем, что сильнее тебя. С тем, от чего бежишь, но что настигает тебя снова и снова.

Меня ощутимо затрясло – мелко, неудержимо. Как будто я стояла сейчас на автобусной остановке в минус сорок, одетая слишком легко для такой погоды. А мой рейс всё задерживается где-то. Пробки, наверное.

– Вы не хотите помощи. – Я сомкнула руки, переплетая пальцы, усилием пытаясь унять тремор во всём теле. – И мне не хотите помочь. Так чему удивляетесь?

– Именно что я не удивляюсь. – Мужчина вздохнул, дёрнув уголком рта в кособокой улыбке. – Всё же… кто он?

– Мне не сказали. – Я задумалась на миг. Чем мне грозит намёк на моего главного подозреваемого? – Но на вашем месте я поразмыслила бы над дружелюбностью отношения к вам семейств ван Стинов и Мейеров.

– Значит, слухи об отношении к вам младшего Мейера могут быть правдой? Или вы желаете настроить меня против Ренске? Что ж, я учту ваши догадки, мейси. – Йонкер всё же кивнул и махнул рукой на дверь: – Отдайте платье прислуге. Его почистят к церемонии. Я не хочу, чтобы завтра вы выглядели, как побирушка. Думаю, его можно спасти.

Хорошо поспать перед церемонией не удалось. Раным-рано меня разбудила Дине, которая, оказывается, ночевала на том же постоялом дворе. Признаться, я опасалась, что йонкери затаит на меня обиду, и удивилась, когда увидела её перед собой, сморгнув последнюю сонливость с глаз.

– Нам многое нужно успеть, мейси. – Она махнула рукой двум служанкам, которые топтались у двери.

Те оживились, окружили меня и захлопотали, одна вперёд другой пытаясь оказать мне какую-нибудь услугу. Я, всё ещё плохо соображая после почти бессонной ночи, проглотила какой-то завтрак, умылась, только и успевая выполнять все эти мелкие действия. Почти машинально.

Не иначе чудом одна из девушек привела мои волосы в порядок: тщательно расчесала и нанесла какой-то отвар, от которого они заблестели, будто только что вымытые. По комнате полился приятный цветочный аромат.

– Вы не злитесь на меня, мейси? – Я взглянула на Дине, когда она снова вернулась ко мне, уже почти готовая выезжать: только платье ещё не надела, оставалась в сорочке.

– А за что мне на вас злиться? Ведь вас хотели похитить. Конечно, в первый миг все решили, что вы сбежали. Но сейчас… Ночью привезли того мужчину, которого поймали в лесу. Он подтвердил ваши слова. И о том, что вы хотели улизнуть от него. И что скрывались.

– А имя? – Я тут же оживилась. – Имя того, кто всё это устроил?

– Сказал, что не знает. Что всё решалось через третьих лиц, – с сожалением вздохнула девушка. – Я лично выцарапала бы ему глаза, если бы узнала, кто он!

Она фыркнула тихо, выказывая негодование, и тем вызвала у меня улыбку. Сложно было представить, чтобы Дине вдруг кинулась выцарапывать кому-то глаза.

– Только после меня, – подыграла я ей.

– Еще ночью приехали те Стражи, кого Алдрик назначил вам в сопровождение. – Йонкери заглянула в зеркало, придирчиво осматривая меня и себя заодно. – Оказывается, их опоили. И вместо них, видно, поехали другие. Чьи-то подручные.

– И что же, никто не заметил, что это не те люди? Или половина Волнпика – продажные шкуры? – Я и хотела бы удержать яд, что прозвучал в голосе, но не смогла.

Обида на Алдрика была слишком велика. Этот громила постоянно был рядом, когда незримо, когда нарочно заявляя о себе. А в самый важный день предпочёл уехать с ван Бергом. Лично меня это наводило на определённые подозрения. Но, похоже, только не Дине.

– Что вы такое говорите! – возмутилась она. – Это скорее исключительный случай. Видно, кто-то очень давно готовился к такому ходу. Даже я не могла заметить незнакомые лица. Стражи сменяются в Волнпике достаточно часто. Алдрик был очень раздосадован таким поворотом. Его репутация пострадала. А для Стража его ранга это очень плохо.

Она набрала в грудь воздуха, чтобы сказать ещё что-нибудь в его защиту, но, заметив мой пристальный взгляд, остановилась и покраснела мгновенно.

– Хилберт не разрешает вам отношения с Алдриком, да? – Я понизила голос.

Йонкери махнула рукой, давая понять, что эту тему она обсуждать не собирается.

– Сегодня ваш день. И лучше поговорить об этом.

Служанка, которой вечером я отдала своё платье, и правда привела его в порядок. Оно выглядело теперь будто ни разу не надетое: чистое, даже по подолу, которым я успела смести достаточно древесной трухи с травы и зацепить прилично веток. Уж не знаю, сколько времени девушка на него потратила. Только и удивляться тому, какими такими хитростями ей удалось его спасти.